вторник, 22 сентября 2009
читать дальшеФандом:Наруто
Название:"Проблемы Мистера и Миссис"
Автор:Ю.Велецкая
Бета:нет
Жанр: повседневность,юмор(исключительно английский).
Рейтинг:R
Персонажи:Ирука,Сакура,Анко,Мадара и другие
Размер:макси
Состояние:в работе
Предупреждение:AU,возможен ООС
Дисклеймер:Кишимото Масаси
Размещение:запрещено
Глава2
Это был один из лучших дней Сакуры Умино. У нее были просто дни, отличные
дни и другие, которые она называла "один из таких дней". В "просто" дни все
шло своим чередом, она стирала, пылесосила гостиную, мыла окна, убирала
постели, драила ванну, посыпала антисептиком унитаз, отправлялась в Центр
общественной гармонии, где помогала ксерокопировать или разбирать старую
одежду к распродаже, иными словами, помогала, как могла. Потом возвращалась
домой обедать, после чего шла в библиотеку или к Ино, Хинате или ТенТен
попить чаю и поговорить про жизнь и про то, как редко теперь Ирука спит с
ней и как она упустила свой шанс, отказавшись в свое время от Учиха Саске, который
теперь уже управляющий крупной компании, затем возвращалась домой и готовила Ируке ужин.
Потом шла на занятия йогой, составлением букетов, медитацией или керамикой,
и наконец забиралась в постель с чувством выполненного долга.
В "один из таких дней" все шло наперекосяк. Хотя она делала то же
самое, все валилось из рук. Например, сгорал предохранитель в пылесосе, или
забивался сток в раковине, куда попал кусочек морковки. В такие дни
пришедшего с работы Ируку ждало либо молчание, либо град упреков по поводу
его многочисленных ошибок и недостатков. В такие дни Ирука обычно особенно
долго гулял с собакой и спал беспокойно, то и дело поднимаясь, чтобы пойти в
туалет, сводя этим на нет благотворное действие антисептика, которым Сакура
посыпала края унитаза, и тем самым давая ей предлог поутру снова наброситься
на него с упреками и напоминаниями о всех его недостатках.
- Что же я, черт побери, должен делать? - спросил он однажды. - Если
я спускаю воду, ты жалуешься, что я не даю тебе спать, а если я не спускаю
воду ты говоришь, что утром на все это противно смотреть.
- Да. противно, и, кроме того, зачем это ты смываешь антисептик с
боков унитаза? И не отпирайся! Я сама видела. Ты прицеливаешься по кругу,
чтобы порошка совсем не осталось. Ты делаешь это специально.
- Если я буду спускать воду, он и так весь смоется, да еще и ты
проснешься, - сказал Умино, сознавая, что у него действительно, выработалась
привычка метиться именно в порошок. Чем-то он ему был противен.
- Почему ты не можешь дождаться утра? И вообще, так тебе и надо, -
сказала она, предупреждая его очевидный ответ. - Меньше надо пива пить. Ты
должен гулять с собакой, а не наливаться в этой ужасной забегаловке «Ичираку».
- Отлить иль не отлить, вот в чем вопрос, - сказал Умино, принимаясь
за онегири. - Что ты от меня хочешь? Чтоб я его узлом завязал?
- Какая разница, завяжешь не завяжешь, - с горечью заметила Сакура.
- Для меня очень даже большая разница, так что спасибо.
- Я имею в виду нашу интимную жизнь, и ты прекрасно это понимаешь.
- А, ты об этом, - сказал Умино.
Но так обычно происходило в "один из таких дней".
В ее лучшие дни случалось нечто неожиданное, привносившее в ежедневную
рутину новое и будившее в Сакуре уснувшие было надежды, что каким-то чудесным
образом все изменится к лучшему. Именно на таких ожиданиях и зиждилась ее
вера в жизнь. Эти смутные надежды были духовным эквивалентом тех мелочей,
которые занимали все ее время и так удручающе действовали на Ируку. В ее
лучшие дни солнце обычно светило ярче, настроение у Сакуры было приподнятое, и,
обрабатывая мастикой лестницу, она напевала себе под нос "Однажды Саске
придет ко мне". В такие дни, преисполненные неясных, но прекрасных и
возвышенных ожиданий, Сакуру особенно раздражал вид добряка-неудачника Умино Ируки ,
возвращающегося после трудного дня в училище. Ируке приходилось самому
заботиться об ужине, и, если у него хватало сообразительности, он старался
держаться от дома как можно дальше. Именно такими вечерами Ирука бывал ближе
всего к тому, чтобы действительно убить Сакуру, а там будь что будет.
В один из ее лучших дней, по дороге в Общественный центр, Сакура
натолкнулась на Учиха Анко. Эта абсолютно случайная встреча произошла
потому, что Сакура поехала по прямой дороге по Имицо,хотя последняя была на полмили
короче. Анко как раз выезжала из ворот на новеньком "BMW x6". Этот факт
не ускользнул от внимания Сакуры, и она понимающе улыбнулась.
- Это же надо, как я неожиданно наткнулась на вас, - сказала она
жизнерадостно, когда Анко остановила машину и открыла дверцу.
- Может, вас подвезти? Я еду в город, надо купить что-нибудь
легкомысленное для сегодняшнего вечера. К Мадаре приезжает шведский
профессор из Швеции,и мы собираемся к Ма Тао.
Сакура с удовольствием уселась на сиденье, в уме подсчитывая стоимость
машины и дома, поражаясь необходимости иметь что-то легкомысленное для
посещения Ма Тао (где, как она слышала, даже аперитивы стоят как весь гонорар Ируки) и
тому, что д-р Учиха развлекает приезжающих в Осаку шведских
профессоров.
- Я собиралась идти пешком, - соврала она. - Ирука забрал машину, а
сегодня такой чудесный день.
- Мадара купил себе велосипед. Он говорит, что так быстрее, да и
полезно для фигуры, - сказала Анко, сама не ведая, что тем самым обрекает
Умино Ируку еще на одну неприятность. Сакура про себя сразу же решила, что
Ирука должен купить на полицейском аукционе «Нои» велосипед и ездить на нем на
работу и в дождь и в снег. - Я собиралась заглянуть в "Моды Доар",
посмотреть, нет ли там чесучовых пончо. Я их сама не видела, но мне
говорили, что это стоящее дело. Жена профессора Джирайа-сама там была и говорит,
что у них прекрасный выбор.
- Не сомневаюсь, что это так, - подтвердила Сакура, чьи отношения с
"Модами Доар" ограничивались разглядыванием витрин и недоумением, кто
же, черт побери, может позволить себе платья стоимостью как квартира в бизнес-центре. Теперь она это
знала. Они въехали в город и оставили машину на многоэтажной стоянке. К
этому времени Сакура успела узнать очень многое о Учихах. Приехали они из
Лос-Анджелеса. Анко познакомилась с Мадарой, когда добиралась автостопом из
Аризоны. До того она жила в Канзасе, но уехала, чтобы пожить в коммуне. У
нее были и другие мужчины. Мадара ненавидит кошек. У него на них аллергия.
Бороться за эмансипацию женщин - нечто большее, чем просто сжечь свой
лифчик. Это прежде всего полная поддержка программы достижения превосходства
женщин над мужчинами. Любовь - это прекрасно, если не давать задеть себя за
живое. Компост они уже внесли, а сломанный телевизор вынесли. У отца
Мадары была сеть магазинов, и это было отвратительно. Иметь деньги очень
удобно, а на Бродвее тоска смертная. И прежде всего, ебля должна быть
в удовольствие, обязательно в удовольствие, с какой бы стороны на это ни
посмотреть.
Услышав последнюю сентенцию, Сакура вздрогнула. В ее кругу это слово
произносили мужчины, нечаянно ударив себя молотком по пальцу. Сама же Сакура
могла произнести его только в тишине ванной комнаты, причем делала она это с
томлением, лишавшим его всякой грубости и наполнявшим такой потенцией, что
перспектива хорошего секса становилась наиболее отдаленным и абстрактным из
всех ее ожиданий, имевшим мало общего с неловкими телодвижениями Ируки
изредка рано поутру. Слово, употребленное Анко, подразумевало почти
непрерывный процесс, нечто привычное и приятное, придающее жизни новую
окраску. Сакура с трудом выбралась из машины и в полном шоке последовала за
Анко в магазин.
Посещение магазина в обществе Анко стало для Сакуры подлинным
откровением. Манера американки делать покупки отличалась захватывающей
решительностью. Там, где Сакура хмыкала и ахала, Анко выбирала, а выбрав,
двигалась дальше, оставляя не понравившиеся ей вещи брошенными на стульях.
Хватала другие, взглянув на них, заявляла с усталой снисходительностью, что
это, пожалуй, сгодится, и наконец покинула магазин с грудой коробок, в
которых было на немыслимую сумму чесучовых пончо, шелковых летних пальто,
шарфов и блузок. Сакура потратила последние деньги на желтую пляжную пижаму и
плащ с широкими отворотами и поясом, в котором, по словам Анко, она была
вылитой Мерилин Монро.
- Теперь нужно купить шляпу, и будет просто блеск, - заметила она,
когда они грузили коробки в машину. Они купили мягкую фетровую шляпу и затем
выпили кофе в кафе , где Анко с длинной тонкой сигарой в руке,
перегнувшись через стол, говорила о телесном контакте так громко, что, как
заметила Сакура, женщины, сидевшие за соседними столиками, перестали
разговаривать и начали прислушиваться с явным неодобрением.
- Соски Мадары сводят меня с ума, - говорила тем временем Анко. -
Он тоже становится просто как бешеный, когда я их сосу.
Сакура выпила кофе и прикинула, что бы сказал Ирука, если бы ей пришло в
голову сосать его соски. Стал бы как бешеный – это, пожалуй, мягко сказано,
и, кроме того, Сакура начала сожалеть о потраченных деньгах. Это уж
непременно приведет его в бешенство. Ирука неодобрительно относился к
кредитным карточкам. Но Сакуре было так хорошо, что даже мысль о его реакции не
испортила ей настроение.
- Я думаю, соски играют очень большую роль, - продолжила Анко. Две
женщины за соседним столом расплатились и ушли.
- Наверное, - сказала Сакура неуверенно. - От моих мне как-то было мало
пользы.
- Разве? - удивилась Анко. - Это дело надо исправить.
- Не вижу, что здесь можно сделать, - сказала Сакура. - Ирука никогда
не снимает пижаму, да и моя ночная рубашка мешает.
- Только не говорите мне, что вы спите одетыми. Бедняжка! Еще и ночная
рубашка. Господи, как это унизительно для вас? Я хочу сказать, что все это
типично для общества, где доминируют мужчины, все эти условности с одеждой.
Вы, наверное, страдаете от недостатка прикосновений. Мадара говорит, что
это еще хуже, чем недостаток витаминов.
- Ну, Ирука всегда приходит домой очень усталым, - сказала Сакура. - Да
и я все время чем-то занята и тоже устаю.
- Меня это ничуть не удивляет, - заметила Анко. - Мадара говорит,
что усталость у мужчин является следствием их половой неуверенности. У Ируки
большой или маленький?
- По-разному, - сдавленно промолвила Сакура. - Иногда большой, а иногда
маленький.
- Я предпочитаю мужчин, у которых маленький, - сказала Анко. - Они
так стараются.
Они допили кофе и вернулись к машине, обсуждая пенис Мадары и его
теорию о том, что в сексуально недифференцированном обществе стимуляция
сосков будет играть все возрастающую роль в развитии у мужа осознания его
гермафродитной природы.
- Он об этом написал статью, - сказала Анко по дороге домой. - Она
называется "Мужчина в роли матери". Ее в прошлом году напечатали в журнале,
издаваемом Обществом по изучению недифференцированного секса в Канзасе. Ма
делал для них исследование поведения животных. Там же он писал свою
диссертацию о смене половых ролей у дельфинов.
- Наверное, это очень интересно, - сказала Сакура неуверенно. Все это
впечатляло и, конечно, редкие статьи Ируки о слушателях дневного отделения в
квартальном журнале "Гуманитарные науки" не могли идти ни в какое сравнение
с монографиями д-ра Учихи.
- Право, я не знаю. По сути дела, все очевидно. Если вы надолго
поместите в один бассейн двух самцов дельфинов, то рано или поздно у одного из них
обязательно разовьются активные тенденции, а у другого пассивные, - устало
сказала Анко. - Но Мадара просто осатанел. Он считал, что они должны
меняться ролями. Ма, он такой. Я ему сказала, что все это глупо. Я сказала:
Ма, радость моя, дельфины по сути недифференцированны. Они же не могут делать
собственный экзистенциальный выбор". И знаете, что он ответил? "Дельфины - это
парадигма, крошка. Если ты это запомнишь, ты все поймешь правильно. Люди -
это парадигма". Что вы на это скажете?
- По-моему, это все как-то странно, - сказала Сакура не подумав.
Анко рассмеялась и положила руку ей на колено.
- О Сакура, солнышко, - пробормотала она, - вы такая очаровательно
приземленная. Нет, я не повезу вас домой. Мы поедем ко мне, выпьем и
пообедаем. Я жуть как хочу посмотреть на вас в этой лимонной пижаме.
И они повернули в сторону бизнес-района.
Если дельфины были парадигмой для д-ра Учихи, то наборщики из 3-й
группы были парадигмой для Умино Ируки, правда, несколько иного сорта. Они
сконцентрировали в себе все самое трудное, грубое и кровожадное, что было
спецификой дневного отделения, и, более того, эти поганцы считали себя
грамотными, поскольку умели читать, а Вольтера идиотом, потому что он
просто-напросто француз. Занятия в этой группе шли после
медсестер и перед перерывом и будили все самое худшее в Умино. По-видимому,
они будили все самое худшее и в Хатаке Какаши, которого Умино вынужден был
заменять.
- Он уже вторую неделю болеет, - сказали Умино ученики.
- Ничего удивительного, - отозвался Ирука. - От вас любой заболеет.
- У нас был один дядька, так он отравился газом. Его звали профессор Забуза.
Он вел у нас семестр и заставлял читать эту книгу, ну, "Итимио2».
Ничего книжечка Про этого убогого Мао.
- Я знаю, -- заметил Ирука.
- В следующем семестре старичок Забуза не объявился. Он проехал
немножко вниз по реке, одел шланг на выхлопную трубу и отравился.
-Я его понимаю, - сказал Ирука.
- Как же так? Он ведь должен был показывать нам пример.
Умино мрачно разглядывал класс.
- Я убежден, что именно это он и имел в виду, когда покончил с собой.
Ну, а теперь займитесь делом и тихонько почитайте, поешьте и покурите так,
чтобы никто из административного корпуса не заметил. Мне тут надо кое-что
сделать.
- Сделать? Как будто вы знаете, что такое настоящее дело. Вы только и
умеете, что сидеть и читать. Это что, по-вашему, работа? Пусть меня
застрелят, если это работа, а вы еще и деньги за это получаете...
- Заткнись, - сказал Умино с неожиданной яростью. - Заткни свою
дурацкую пасть.
- Кто это мне указывает? - спросил наборщик.
Умино хотел сдержаться, но не смог справиться с собой. Этот класс
наборщиков был невероятно нагл и самонадеян.
- Я, - заорал он.
- Вы и кто еще? Вы один и мышь не сможете заставить заткнуться, даже
если будете этим заниматься весь день.
Умино поднялся.
- Ах ты. засранец поганый! Ах ты, грязный, сопливый...
- Должен сказать, Ирука, что ожидал от вас большей выдержки, -
говорил заведующий гуманитарным отделением час спустя, когда кровь из носа
Умино уже перестала идти, а медсестра заклеила ему бровь лейкопластырем.
- Ну, это вообще не мой класс, они меня достали, насмехаясь над
самоубийством Забузы. Этого бы не произошло, если бы Хатаке не заболел,
- объяснил Умино. - Как у него занятия в группе наборщиков, так он
заболевает.
Мистер Сарутоби уныло покачал головой.
- Мне безразлично, кто они. Просто нельзя допустить, чтобы вы
набрасывались на учащихся с кулаками.
-- Я? На учащихся? Да я пальцем...Это же дети!
- Ладно, ладно, но ведь вы употребляли оскорбительные выражения. Якуши Кабуто
вел занятия в соседнем классе, и он слышал, что вы обозвали этого
Джуго поганым засранцем и придурком с грязным умишком. Стоит ли
удивляться, что он вас ударил?
- Наверное, вы правы, - сказал Умино. - Я не должен был выходить из
себя. Мне очень жаль.
- Давайте обо всем забудем, - сказал мистер Сарутоби. - Но запомните,
что, если вы хотите получить старшего преподавателя, не стоит оставлять
пятна крови на журнале после драки с учащимися.
-Да не дрался я с ним, - сказал Умино дрожащим голосом. - Он меня ударил.я никогда не ударю своего ученика.
- Будем надеяться, что он не пойдет в полицию и не обвинит вас в
нападении на него. Только такой рекламы нам не хватало.
- Снимите меня с этой группы, - попросил Умино. - Я сыт этим зверьем
по горло.
Умино прошел по коридору в учительскую, взял пальто и портфель. Ему
казалось, что его нос увеличился вдвое, а бровь ужасно болела. По дороге к
машине он встретил нескольких коллег, но никто не поинтересовался, что с ним
случилось. Он вышел из училища незамеченным и сел в машину. Закрыв дверцу,
Умино несколько минут сидел, наблюдая, как рабочие забивают сваи под
фундамент нового корпуса. Вверх-вниз, вверх-вниз. Как гвозди в гроб
забивают. Когда-нибудь и он будет лежать в гробу, незамеченный и не
оцененный при жизни младший преподаватель (второй категории). Совершенно
забытый всеми, кроме подонка-наборщика из 3-й группы, который навсегда
запомнит день, когда он дал в нос преподавателю гуманитарных наук и это
сошло ему с рук. Наверняка будет хвастаться этим перед своими внуками.
Ирука завел машину и поехал в сторону главной магистрали, переполненный
отвращением к наборщикам из 3-й группы, техучилищу, жизни вообще и себе в
частности. Теперь он понимал террористов, готовых пожертвовать собой ради
стоящего дела. Были бы у него бомба и дело, он с восторгом взорвал бы себя и
невинных прохожих к чертям собачьим, чтобы доказать хотя бы на миг. что он
тоже способен действовать. Но ни бомбы, ни дела у него не было. И поэтому он
просто поехал домой, несколько раз нарушив по дороге правила, а приехав,
припарковал машину около дома 34. Затем открыл парадную дверь и
вошел.
В холле странно пахло. Вроде какими-то духами. Запах был такой тяжелый
и сладкий. Он поставил портфель и заглянул в гостиную. Сакуры дома не было. Он
пошел на кухню, поставил чайник и потрогал свой нос. Надо будет посмотреть
на него как следует в ванной комнате. Он уже почти поднялся по лестнице,
размышляя о том, что эти духи определенно обладают какими-то миазматическими
свойствами, как вдруг застыл на месте. В дверях спальной стояла Сакура Умино в
ослепительно желтой пижаме, нижняя часть которой напоминала широченные
шаровары. Выглядела Сакура чудовищно. особенно если учесть, что ко всему
прочему она курила длинную тонкую сигару в длинном тонком мундштуке, а губы
ее были накрашены ярко-красной помадой.
- Крошка пенис, - пробормотала она хрипло и покачнулась. - Иди же
сюда. Я буду сосать твои соски, пока ты не дашь мне кончить орально.
Умино повернулся и скатился вниз. Сучка напилась. Видно, это был один из
ее лучших дней. Даже не выключив чайник, Умино Ирука вышел из дому и снова
забрался в машину. Не дождется"она, чтобы он дал ей сосать свои соски. На
сегодняшний день с него хватит неприятностей.[фтыкать/MORE]